Первая дверь, которая мне попадается в коридоре – справа по ходу нашего движения. Я притормаживаю перед ней на мгновение. Дверь скользит в сторону. Через дверной проем вступаю в маленькое темное помещение. С одной его стороны – пандус, ведущий на нижний уровень. С другой – еще одна дверь.
Она не открывается автоматически.
Я приникаю глазом к панели из визистекла. И понимаю, что передо мной – центральный Дом. Сердце мое екает. Похоже, это и есть Лечебный Дом, о котором говорил Дейл.
Вижу три подвесные каталки, выстроившиеся в линию. Вижу световую дугу высоко над головой и полки, заставленные серебристыми инструментами и какими-то приборами. Ряд прямоугольных ящичков вдоль изогнутой противоположной стены.
И фигуру в бело-зеленом облачении. Это Дейл собственной персоной. Он склонился над ближайшей каталкой. На ней ничком лежит Дентон. Дейл копается в ране у него на спине. Мелькают провода. Потом материнская плата. Дейл извлекает ее и меняет на новую. Затем закрывает рану синтикожей.
Подобно Бронксу, Дейл, очевидно, умелый техноврач, знающий, как использовать компоненты зоидов для замены поврежденных человеческих органов. В Капсуле Бронкс имплантировал все подряд. Ножные протезы. Искусственные сердечные клапаны. Бионические глаза. И руку Деку, само собой. У него это здорово получилось – во всяком случае, пока не начало накапливаться статическое электричество.
Но здесь, на моих глазах, Дейл делает нечто такое, чего я никогда еще не видел. Он удаляет прямоугольный кусочек из основания черепа Дентона, кладет рядом и длинной отверткой осторожно вставляет микросхему прямо в мозг.
Я ошарашен. Эй, так не годится! Рука – это ладно. Но мозг? С микросхемой? Сколько искусственных элементов надо имплантировать в человека, чтобы он перестал быть человеком и стал зоидом?
– Мета-зажим! – громко бросает Дейл.
Кто-то появляется из‑за полок. Я удивлен и отчасти разочарован: это Бель! У нее в руках сложный серебристый инструмент, который она подает Дейлу. Он принимает его, поворачивается и начинает поправлять что-то в голове у Дентона.
Дентон дергается, затем переворачивается на спину и садится. Я вижу, как его губы шевелятся – Дейл задает вопросы, Дентон отвечает. Дейл явно удовлетворен ответами и вставляет кусочек черепа Дентона на место. Дентон вскакивает на ноги, и все трое идут к дверям.
Я отшатываюсь от стекла и сбегаю вниз по пандусу так быстро и тихо, как только могу. Распер следует за мной. Крутой спуск выводит нас в широкий округлый зал, залитый мягким светом.
Вокруг – никого. Я замираю. Сверху доносятся удаляющиеся шаги. Хлопает дверь.
– Где мы? – спрашиваю у Распера.
Распер жужжит, загружая план-схему Дома Клана.
– В подсобном помещении, сэр, – говорит он наконец.
Калиф у меня на плече вскакивает на задние лапы. Я чувствую его дрожь.
Этот подземный зал весь белый и ярко освещенный. Вогнутые стены сделаны из таких же металлических треугольников, что я видел снаружи. Их поддерживают серебряные колонны. Когда я шагаю вперед, световые панели в потолке делаются ярче. Горят огоньки каких-то машин. Большинство из них мне знакомы по нашей Капсуле. Вот паровая стиральная машина, вот нагреватель, а вот автоматический утюг.
Здесь, значит, выстирали и выгладили мою одежду. Я иду дальше; позади меня свет приглушается, впереди – становится ярче.
Дальняя стена представляет собой камеру хранения: вся она от пола до потолка покрыта рядами закрытых ящиков, таких же белых и блестящих, как и все вокруг. Я подхожу и касаюсь одного из них. Дверь поднимается к потолку, за ней оказывается морозильная камера.
Я чувствую, как мое тело леденеет – и не из‑за низкой температуры.
На меня невидящими глазами смотрит целая куча лиц. Двадцать четыре замороженные головы заключены в визистеклянные коробки, которые поставлены одна на другую в шесть рядов по четыре. Все они разные. Цвет кожи – от нежно-розового до темно-коричневого. Старые и молодые. Мужские и женские. С широким носом, с крючковатым, с острым носом, с загибающимся кончиком. Губы разной формы. Длинные волосы, короткие; черные, золотистые, седые. Зеленые, голубые и карие глаза.
На коробках этикетки с именами, написанными заиндевевшими буквами: Курт, Мирос, Стент, Лоуэлл…
Дентон.
Я отшатываюсь. Сердце бешено бьется, ноги трясутся, как желе.
– Вижу, ты раскрыл мой небольшой секрет, Йорк… Это голос Дейла – спокойный и уверенный. Слышу его шаги за спиной, пока я не отвожу взгляда от мертвых глаз замороженных голов.
– Что ж, я могу объяснить…
Оборачиваюсь. Дейл стоит передо мной, глаза его сверкают. Одной рукой он поглаживает свою полуседую бороду, в другой руке – взведенный пульсер. Направленный на меня.
– Я помню, что сам предложил тебе чувствовать себя как дома, – говорит он с приятной улыбкой. – Но забыл, какие вы, старьевщики, бываете любопытные.
Моя голова кружится. Не свожу глаз с дула пульсера. – Но таковы все люди, Йорк. Любопытные. Непредсказуемые. Непослушные.
Я собираюсь с силами.
– Упрямые. Глупые. Неблагодарные.
Он смотрит мимо меня на хранилище замороженных человеческих голов.
– Слабые…
Его слова повисают в воздухе.
Калиф замер на моем плече.
Распер тихонько жужжит сзади. Прикидываю, будет ли прок от лазерного резака, висящего у меня на поясе. Должно быть, рука при этом непроизвольно дергается, и Дейл обращает на это внимание.
– Не глупи, Йорк, – говорит он, указывая пульсером на резак. – Брось это на пол. – Ну-ка, плавно, спокойно, медленно… Вот так.
Лазерный резак падает на пол.
– Оттолкни его.
Я выполняю.
Дейл улыбается:
– Ну что ж, Йорк. Я сказал, что могу объяснить. Как тебе известно, – говорит он напористо, – зоиды постоянно самосовершенствуются. Становятся все злее и беспощаднее.
Его улыбка расплывается шире.
– Вот и мы в Доме Клана улучшаем сами себя. Это началось довольно давно. Когда я наткнулся на робо-склад и обнаружил в нем роботов для домашних поручений. Примерно таких же, как твой Распер, но гораздо более продвинутых. Прекрасно сконструированных. Безупречно собранных. И запрограммированных на безусловное послушание – выполнение приказов без возражений и проволо́чек.
Он снова бросает задумчивый взгляд на морозильник за моей спиной.
– …в отличие от моих коллег.
Я осторожно киваю, лихорадочно пытаясь придумать, что же предпринять.
